14:15

Частная жизнь граждан будет под особой защитой

-Павел Владимирович, раскройте интригу предстоящей весны: будет продлена после 1 марта бесплатная приватизация?

Павел Крашенинников: Нет. А смысл?

-Вы же каждый год продлеваете?

Павел Крашенинников: Я был против. Во-первых, у нас уже больше 80 процентов частного жилья. Мы обогнали всех. Мы раньше говорили, что нам надо как в Европе. Но там меньше 80 процентов частного жилья. Второе: у нас муниципалитеты перестали строить социальное жилье. Потому что, как только они вселили туда по ордеру, через два дня следует приватизация. Смысла строить муниципалитеты не видят.

Такой долгой бесплатной приватизации нигде в мире не было. За это время люди, кто хотел, успели приватизировать. Что касается развития муниципального жилья - как социального, так и доходных домов - ничего не развивается.

-Не придется ли делать исключения? Ведь получается, что сироты, которые получат квартиры от государства, в перспективе не смогут приватизировать жилье.

Павел Крашенинников: Останется социальный найм, они будут жить и ничего не проиграют. Плохо, что ли? Социальный найм у нас бессрочный. Некоторые считают, что приватизация - чуть ли не конституционное право. Это неправда. Право на бесплатную приватизацию имеют только те, кто проживал в социальном найме. Однако у нас огромное количество людей жили в своих домах, в жилищных кооперативах. У них не было права бесплатной приватизации, потому что им нечего было приватизировать.

-Если появятся доходные дома, кто-то ограничит аппетиты муниципальных властей, чтобы не заламывали стоимость аренды?

Павел Крашенинников: При высоких ценах не будет никакого смысла в доходных домах. Они не будут эффективными, ведь смысл как раз и заключается в том, чтобы был экономкласс, экономцены. А ведь муниципалитетам надо каких-то людей туда заселить и как-то удовлетворять их жилищные потребности. Главное, чтобы при этом было и социальное жилье, чтобы очередь двигалась.

-Начало года - самое время спросить о планах. Какие законы наступившего года нас обрадуют, какие, может быть, кое-кого и огорчат.

Павел Крашенинников: Надеюсь, что добропорядочных людей новые законы должны радовать. Главный закон, который должна принять Госдума нынешнего созыва за свой пятилетний период работы, это Гражданский кодекс. Мы условно разделили проект поправок в него на 8 блоков. Первый блок был принят в конце прошлого года.

Думаю, что это на самом деле самый главный кодекс, а так, конечно, будем принимать поправки и в Уголовный, и в другие кодексы. Напомню, что в первом чтении мы приняли поправки в блок законов, связанных с регистрацией недвижимости. Он разрешит электронную подачу заявлений на регистрацию. Тем самым мы сократим период оформления документов до 14 дней и, надеюсь, решим проблему с очередями в отделениях Росреестра. В ближайшее время документ будет рассмотрен во втором и третьем чтениях.

-Правозащитники утверждают, что большинство законопроектов, принятых Госдумой в прошлом году, имели карательный уклон. Согласны ли вы с таким утверждением? Почему так случилось? И продолжится ли линия на ужесточение закона?

Павел Крашенинников: Да, действительно, таких документов было много. Но нельзя забывать о том, что принятие этих законов продиктовано жизнью. Возьмем Закон "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации" , опубликованный в "РГ" 3 декабря прошлого года. Напомню, в этом законе прописаны положения, касающиеся мошенничества - в сфере кредитования, предпринимательской деятельности и так далее.

-Кстати, это был один из резонансных и дискуссионных законов. Даже некоторые правоведы до сих пор не уверены, что стоило вводить шесть новых статей "мошенничество", пусть и с детальными формулировками.

Павел Крашенинников: Закон должен упорядочить судебную практику привлечения к ответственности за мошеннические действия, порой имевшую чрезмерно расширительную трактовку. Раньше только 2 процента уголовных дел заводилось по заявлениям пострадавших. Зачастую правоохранители пытались выдать за мошенничество простое неисполнение договорных обязательств.

-Таких жалоб было немало и в редакционной почте. Но здесь проблема скорее в менталитете наших правоохранителей. Можно ли ее решить, "всего лишь" приняв закон?

Павел Крашенинников: Для этого мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, выделено в отдельный состав. А без заявления потерпевшего дело заводить нельзя. Новый закон позволил правоохранительным органам самостоятельно открывать уголовное дело, только если ситуация касается государственного и муниципального имущества.

При этом в том же законе появилась статья, на которую мало кто обратил внимание: "Фальсификация доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности". Ведь ситуация была критическая: бизнес серьезно страдал от самоуправства отдельных правоохранителей и при этом предпочитал решать вопросы не через суд, а с помощью все тех же нечистых на руку представителей органов. Хочу отметить, что закон принят совсем недавно, но дела уже пересматриваются.

В последнее время жертвой законодательной активности все чаще становятся люди за рулем. Почему законодатели постоянно акцентируют внимание на усилении ответственности водителей? Не проходит и полгода, чтобы какой-то очередной штраф не подняли, норму не ввели, усиление не сделали.

-Ощущение такое, что это самая уязвимая часть для правоохранителей: их легко поймать, от машины далеко не убежишь. Скажите, так дальше и будете завинчивать водительские гайки?

Павел Крашенинников: Я не занимаюсь этими вопросами, у нас есть специальные комитеты.

-Мы вас за всех ваших коллег спрашиваем.

Павел Крашенинников: Могу сказать только о своей позиции: я с вами согласен. Мы можем сколько угодно ответственность увеличивать, но если у нас принцип неотвратимости наказания не будет работать, какой в этом вообще смысл? Когда что-то происходит, в обществе возникает какая-то реакция, и мы, как представительный орган, реагируем на нее. Но лучше, конечно, в таких делах не торопиться, а советоваться и тщательно прорабатывать инициативы. Необходимо, чтобы и общество, и разработчики новых инициатив, и депутаты понимали, что такое шкала наказания, как она соответствует деянию как в административных правонарушениях, так и в уголовных тем более.

-За прошлый год Госдума приняла около 280 законов. Подтверждаете цифру?

Павел Крашенинников: Да.

-Не многовато ли? Зачем вообще так часто менять законы?

Павел Крашенинников: Мне очень нравится этот вопрос. Здесь действительно очень серьезная тема.

-Почти 300 законов - это много или мало? В некоторых странах законы не меняют веками и прекрасно живут. Или все новые законы, принятые Госдумой, и вправду актуальны и необходимы, что без них невозможно жить? И вообще - такой законодательный ритм будет спадать или в таком ритме Дума продолжит работать и дальше?

Павел Крашенинников: Надеюсь, что будет спадать, мы же не завод. Но только у нас в комитете находится в работе больше 200 законов. Конечно, лучше, чтобы мы отрабатывали законы качественно, обсуждали не только между собой, но и с представителями науки, практиками. Не только с правоохранителями, но и с теми, кого он будет касаться. Поэтому, конечно, лучше обсуждать, создавать рабочие группы. Желательно перед этим еще концепцию законопроекта утверждать.

-Масса законов, которые были приняты, очевидно, не исполняются. Например, был известный закон, запретили пить пиво на лавочках. И что? Пьют. Очевидно, что многие законодательные инициативы преследуют чисто PR-цели.

Павел Крашенинников: Согласен.

-Безусловно, есть и лобби, проталкивающее выгодные кому-то законы. Существуют какие-то фильтры, чтобы отделять зерна от плевел?

Павел Крашенинников: Фильтры - это комитеты. Также фильтры - это заключение правительства, администрации президента. Само пленарное заседание - тоже фильтр. Вот и все. Чем больше привлекаются на уровне комитетов различные сторонние организации, представляющие экспертное мнение, например, университеты, фильтр более качественный. Если, как вы говорите, речь идет о PR, то пиаровских законов, конечно, очень много. Например, когда приближаются выборы в субъектах Федерации в местный парламент, сразу количество законопроектов из этого парламента возрастает. Потом почему-то они про них забывают. Мы такие законы видим.

С другой стороны, хотя не все наши законы начинают работать сразу, некоторые законы у нас получаются на вырост. Например, мы давным-давно приняли закон о защите прав потребителя. Когда над ним работали, критики говорили: он никогда у нас не заработает. Прошло время, и смотрите: еще как работает! По дачной амнистии тоже закон долго не шел, не шел, в итоге он заработал, через год-полтора еле-еле. Я сам с регистраторами разговаривал. Они звонили. Я эту службу, кстати, создавал. И они меня по старой памяти спрашивали, как и что делать. Я им объясняю: так-то и так-то. А они отвечают: у нас так не принято. Говорю: не было, значит, будет, все, давайте делайте. Потихонечку как-то это пошло. Не все, конечно. Там масса проблем. Но дело движется.

-Сегодня "РГ" публикует первый блок поправок в Гражданский кодекс. Еще не все наши граждане догадываются, что масштабное обновление Гражданского кодекса касается каждого напрямую. В этом законе решение наших житейских проблем. Первый вопрос: для чего его нужно было так радикально править?

Павел Крашенинников: Гражданский кодекс состоит из четырех статей, это самый крупный акт. Его первая часть была принята в 1994 году, я тоже в этом принимал участие, и он вступил в силу после публикации 1 января 1995 года. Давайте вспомним 1994 год: кроме того, что мы были моложе, что само по себе интересно, тогда и жизнь была немного другая, менее рыночная, с большими ожиданиями.

-С приключениями...

Павел Крашенинников: Не было такой экономики, не было такой культуры, информационной сферы. Жизнь сильно изменилась с тех пор, соответственно, пришла пора модернизировать нормы, регулирующие частную сферу. Принятый блок вносит поправки в четыре главы первой части Гражданского кодекса.

Понятно, что первая глава достаточно общая, там приводятся разные принципы, в том числе включен принцип добросовестности всех участников гражданского общества, то есть всех нас, как физических, так и юридических лиц. Во второй главе дискуссию вызвали положения, посвященные нотариату.

-Вы имеете в виду обязательное нотариальное удостоверение сделок с недвижимостью?

Павел Крашенинников: Именно.

-Эта норма была в изначальном проекте, потом она исчезла. Что с ней случилось?

Павел Крашенинников: Действительно, было принято решение, что из текста законопроекта будет исключено обязательное нотариальное удостоверение сделок, подлежащих регистрации государственными органами. В частности, при покупке-продаже гражданами жилых помещений. То есть если раньше речь шла о том, что нотариальное удостоверение сделок будет обязательным, если хотя бы одной из сторон сделки является физическое лицо, то теперь такой нормы в кодексе не будет. В ситуации, когда проект закона о нотариате и нотариальной деятельности не подготовлен, а предложений о тарифах за нотариальное оформление сделок и вовсе нет, принимать такую норму в Гражданском кодексе не представляется возможным. Не потому, что мы любим или нет нотариат. Мы можем вернуться к вопросу, когда будет понимание о тарифах, когда будет закон " О нотариате ".

-Значит, решение еще не окончательное?

Павел Крашенинников: Не окончательное. Но, чтобы ввести обязательное нотариальное оформление сделок с недвижимостью, мы должны четко представлять, сколько будет нотариусов, чем будут отвечать, какие будут виды страхования у них за действия, и самое главное - сколько это будет стоить для граждан.

-В ходе дискуссий высказывалось мнение, мол, надо отменить квоты на должности нотариусов, чтобы создать рынок нотариальных услуг. Якобы тогда нотариусов станет много, и они начнут соревноваться друг с другом.

Павел Крашенинников: Не согласен. У нас и адвокаты, и нотариусы - не предприниматели. Нотариусов точно нельзя отпускать на рынок. Если мы их отпустим, они все съедутся в столицу и будут находиться в центре Москвы.

Дело в том, что нотариусы должны обеспечивать, в том числе, государственную функцию. Они ставят печать с гербом, создают юридически значимые документы. Конечно, квотирование должно быть. Если мы придем к обязательному нотариальному оформлению сделок с недвижимостью, конечно, число нотариусов нужно будет существенно увеличивать. Но какими должны быть квоты в таких условиях, надо отдельно обсуждать.

-И все-таки каково ваше личное мнение: необходимо вводить обязательные походы к нотариусы при покупке квартир?

Павел Крашенинников: Если мы четко определимся с тарифами, сделаем, условно говоря, один процент от сделки, но не выше определенной стоимости, потому что должен быть потолок, я думаю, обязательное нотариальное оформление сделок с недвижимостью будет вполне допустимо. При этом также надо определиться с квотами на должности нотариусов и ответственностью. В таком случае норма будет только на пользу гражданам.

-Почему?

Павел Крашенинников: Представим идеальную ситуацию: гражданин идет к нотариусу, где нет очередей, плата небольшая, он отдает все документы. Нотариус проверяет, чтобы гражданин не подставился, все, что положено, а человек через две недели приходит и получает уже готовый пакет документов: решены все вопросы с кадастром, с Росреестром. Право собственности зарегистрировано. И все. Нормальная история. Причем если нотариус допустит ошибку и в результате пострадает человек - покупатель и продавец, - пострадавшему будет компенсирован ущерб. Так что люди получат стабильность и безопасность, кто против этого будет возражать?

-Сейчас в законодательстве наметился курс на защиту персональных данных и в целом защиту частной жизни. Есть подобные нормы и в следующих блоках поправок в Гражданский кодекс. Не бросаемся ли мы в крайность, когда, скажем, в газете нельзя будет назвать ни одной фамилии, все новости будут безымянными.

Павел Крашенинников: Какие новости вы имеете в виду?

-Когда, скажем, кто-нибудь попал под следствие.

Павел Крашенинников: Тайна следствия у нас предусмотрена в законодательстве. Она так же должна защищаться, как и коммерческая. Я не знаю, когда называют фамилию и показывают чуть ли не унитазы, это нормально? Ни суда нет, ничего еще нет. А вдруг потом выяснится, что они не виновны и квартиру другую показали и еще что-то такое... Я не имею в виду какое-то конкретное дело, говорю в общем.

Известна история, когда человека три раза осудили к смертной казни. А он в том городе, где произошло убийство, даже не был в этот день. И только введенный мораторий спас человека от расстрела. Поэтому как-то поаккуратней надо с такой информацией.

-Однако общество вправе знать, что происходит. Журналисты сами никого не обвиняют, они лишь сообщают информацию. Завтра обвинения снимут, и мы с удовольствием сообщим, что человек невиновен. Стоит ли разводить абсурдную секретность?

Павел Крашенинников: Поправки в Гражданский кодекс, касающиеся защиты частной жизни, будут приниматься чуть попозже. В ходе работы над ними мы еще раз обсудим и взвесим все доводы "за" и "против". Давайте говорить про конкретные персональные данные. Например, надо ли скрывать судимость? В избирательном законодательстве сказано, что данные о судимости нужно предоставлять: значит, если кто-то выставит свою кандидатуру на выборах, данный пункт его биографии секретом не будет. Есть частная жизнь, а есть публичная жизнь. В публичной ограничений на распространение информации должно быть меньше.

Если человек вышел на митинг, можно показывать его, как говорится, во всей красе. Если он пришел к вам в газету, на работе, еще где-то, то показывайте его. Но как только он домой пришел к себе или не к себе, то это частная его жизнь. Частную жизнь трогать нельзя.

-Если человек является участником открытого судебного процесса, можно склонять его имя в передовицах?

Павел Крашенинников: Если процесс открытый, то да.

-Кстати, недавно прозвучала инициатива запретить журналистам упоминать национальность людей, совершивших преступление, или подозреваемых. Это реальное предложение?

Павел Крашенинников: Такая поправка действительно внесена в Госдуму Московской городской думой. Я не знаю, какое будет продолжение, будем смотреть.

-Понятно, что преступность не имеет национальности. Однако про конкретных преступников такого не скажешь. Есть ли смысл вводить подобные запреты, как вы думаете?

Павел Крашенинников: Здесь надо все взвесить. Думаю, кто-то может возразить в ответ на инициативу, мол, тогда можно и пол не называть: мужчина или женщина. Ведь у нас запрещена дискриминация, в том числе по половому признаку. Но не могу сейчас дать конкретного ответа, "да" или "нет", надо посмотреть, обсудить.

-Недавно известный французский актер Жерар Депардье получил российское гражданство. Наверное, для всех нас это стало приятным известием. Но могут ли с такой же легкостью стать россиянами наши бывшие соотечественники - жители бывших советских республик? Нет ли каких инициатив, облегчающих получение российского гражданства?

Павел Крашенинников: Сейчас готовится проект, который упрощает миграционную процедуру именно для граждан бывшего СССР.

-И что там будет?

Павел Крашенинников: Предусматриваются упрощенная процедура, упрощенный срок, упрощенная подача документов. И критерий - в основном знание русского языка. Насколько я знаю, документ прошел практически все согласования в ведомствах.

-Какова судьба законопроекта, устанавливающего минимальные доли, на которые можно делить квартиры?

Павел Крашенинников: Мы этот проект написали уже года два назад. Я его написал.

-Эксперты говорят, что проект получился хороший.

Павел Крашенинников: Мне тоже кажется, что да. И не только потому, что его готовил. Предыстория такая: у нас, бывает, десятки и сотни граждан регистрируются в одной квартире. Покупают одну сотую от квартиры. Условно говоря, квартира - 25 метров квадратных. У человека получается не метр, а одна сотая доля в такой квартире. Человек берет свидетельство о праве собственности и регистрируется уже по месту жительства. В паспортном столе не имеют право ему отказать: он сособственник. Но жить он там не будет, да и невозможно там жить, если все владельцы туда придут.

-Естественно, такие доли берут не для жизни, а для прописки.

Павел Крашенинников: Конечно. А потом его никто не может найти: ни налоговая, ни приставы, ни другие государственные органы.

На почтовый ящик приходят какие-то счета, а человека там нет и никогда не было. У нас одна депутат рассказывала, что ее квартиру разделили на 50 долей, а она даже не знала. Потом стали приходить счета и т.д.

-Как с этим бороться?

Павел Крашенинников: Мы предлагаем, чтобы доли были сопоставимы с учетной нормой.

-А норма откуда возьмется?

Павел Крашенинников: Учетная норма везде разная. Условно говоря, 10 метров. Соответственно, мы сделали градацию: если квартира такая-то, то не менее такой-то доли. За исключением приватизации и наследования.

-Почему?

Павел Крашенинников: При приватизации доли вправе получить все те, кто проживает. А наследование - это воля умершего. Такую норму мы предлагаем внести. Что в ней плохого? Все вроде "за". А проект пока что-то не движется.

-Раз не движется, какие-то возражения все-таки есть.

Павел Крашенинников: Нам говорят, что это ограничение права собственности. Но безграничного права собственности не бывает. Всегда пределы существуют.

-Какие-то перспективы есть?

Павел Крашенинников: Я надеюсь, есть.

-Традиционно большой резонанс вызывают различные инициативы, так или иначе затрагивающие духовную сферу. Например, каковы перспективы закона об оскорблении чувств верующих, будет ли он, и нужен ли он? Еще выдвинута идея исключить из военной присяги слово "клянусь", вроде это противоречит каким-то религиозным нормам.

Павел Крашенинников: Я помню, как мы рассматривали в Уголовный кодекс надругательство над гимном. Я говорил: в мире огромное количество групп делают заставки под наш гимн. Мы должны все эти вещи запрещать и выбрасывать? Что касается "клянусь", то многие, когда были военнослужащими, произносили это слово. Я, например, тоже. Я не думаю, что надо менять выражение.

По поводу оскорбления чувств верующих. Если рассматривать это как специальную норму по отношению к 282-й статье Уголовного кодекса "Экстремизм" , здесь, возможно, есть о чем подумать. Когда будем рассматривать, не знаю.

-Какие планы у Ассоциации юристов России, которую вы возглавляете? Какова ее роль в правовой жизни страны?

Павел Крашенинников: Мы практически на каждом президиуме рассматриваем ключевые законопроекты, которые на подходе.

Мы рассматривали проект поправок в Гражданский кодекс, законопроект о нотариате. Мы рассматривали концепцию реформирования полиции, тогда милиции в полицию, уголовно-исполнительной системы. На одном из последних заседаний обсуждали предложения по Следственному комитету, его реформированию.

-Коллегиальное обсуждение дает возможность прийти к единому мнению по важным вопросам и законопроектам? Ассоциация объединяет очень разных людей. По должностям, например.

Павел Крашенинников: По должностям мы договорились, и у нас нет такого, что если один говорит, то все встали. На президиуме бывают очень жаркие дискуссии.

Еще из проектов ассоциации - бесплатная юридическая помощь. Мы и студентов привлекаем вместе с преподавателями, привлекаем всех членов нашей ассоциации. Очень полезная вещь. Также мы аккредитовали практически все региональные отделения в качестве органов антикоррупционной экспертизы. Нам присылают и местные акты, субъектов Федерации, мы их рассматриваем.

-Одно время обсуждалась идея введения единого квалификационного экзамена для юристов...

Павел Крашенинников: Она и сейчас обсуждается. Большинство за его введение. Я пока осторожен.

-Планируется, что это будет единый экзамен: человек получил допуск и сможет работать хоть судьей, хоть адвокатом, хоть нотариусом? Или будут экзамены по направлениям?

Павел Крашенинников: И я о том же думаю: у адвокатов - своя специфика, у нотариусов - своя. Сегодня у некоторых юридических профессий есть квалификационные экзамены, у некоторых - нет. Я не уверен, что нужен одинаковый экзамен для всех.

Поправки в Гражданский кодекс публикуются на с. 29.